Ночная смена - Страница 128

128

На всякий пожарный выставляем часовых, после чего, наконец, происходит встреча. Нельзя сказать, что шибко радостная. Как — никак двое тяжелораненых — по одному в каждой семье. Поэтому радость быстро стихает, как только узнают о последних событиях.

Всего тут шесть человек — старушка, две женщины и трое детей — от девушки на выданье до погодков мальчишки и девчонки лет семи — восьми. Два ружья — у решительной на вид женщины, оказавшейся как раз Ларисой Ивановной — и у старушки.

Держат уверенно, видно, что умеют с оружием обращаться.

— Ну, и как вы тут жили?

— Как всегда — фыркает Лариса Ивановна — куры не доены, кошки не стрижены, тараканы не кормлены и щи пригорели…

— Собирайте вещи.

— Уже все с час как собрано. Как Миша с Валерой?

— Их оперируют. Пока сказать нечего. Надеюсь на хороший результат.

— Понятно. Ну, здесь нам делать нечего. На какой машине поедем?

— Вон на той — видите — подгребают?

Хоть жена Семен Семеныча видывала виды, тут у нее брови становятся домиком — не видала она «Хивуса» похоже. Странно — раз они тут обретаются — то наверно лодка своя есть, должны бы встречаться.

— Так мы морем поплывем?

— Скорее полетите — эта штука на подушке воздушной.

— Ой! Я бы лучше сушей.

— Лора, не дури — пятнадцать минут — и все в Кронштадте. Там встретят.

— Я бы лучше сушей.

— Мишке сиделка не помешает. И детей сейчас по дорогам возить — совсем ни к чему. Не валяй дурака.

— Вот с кем поведешься, с тем и наберешься. Ладно, пошли за вещами…

Пока они разбираются с вещами — подхожу к Ильясу.

— Слушай, так что ты говорил насчет амуров?

— Так французы и прочие европейцы презрительно называли нашего брата, служившего в легкой иррегулярной кавалерии. У многих и впрямь луки были. Летом-то презрительно, а как побежали зимой из Москвы, роняя кал, так наши им и задали. Вот если был в Эрмитаже в Галерее Героев Отечественной войны — там есть портрет моего предка.

Начинаю судорожно перебирать в памяти портреты генералов царской армии, но че-то никого из иррегулярной кавалерии не вспоминаю.

— А где там?

— Стыдно не знать — там две картины Хесса. Вот на той, которая «переправа через Березину» — справа — как раз мой предок. На лошади, красивый такой. У прабабки еще украшение было из какого-то золотого ордена — не то польского, не то французского…

Оттуда привез. Много чего привез — разбогатели.

Смотрю на его невозмутимую физиономию и не могу понять — шутит или нет…

Через пятнадцать минут оба семейства грузятся в амфибию и вместе с кучей вещей и сварщиком усвистывают в направлении Кронштадта.

— Семен Семеныч, вы тоже могли поехать.

— Ага, а УАЗ я на кого оставлю?

— Ну, так сейчас всяких машин можно добыть и поновее.

— А мне нужна не поновее — а моя. Едем?

— Едем. Что-то хотите сказать?

— Да совсем перед этим Концом Света к нам приехала на мелкий ремонт фура — с бананами. Фары у нее не работали. Я подумал, что бананы эти за неделю не испортились.

Можно было бы фуру пригнать в Кронштадт — глядишь — и пригодилась бы. По всему судя бананов мы теперь долго не увидим…

— Получается так…

— А разведать, что там на заводе — можно от Нойдорфа — подъехать, да глянуть. С той же фуры — далеко видно будет.

— А там эта громада сможет развернуться?

— Смотря кто за рулем будет.

— Если — вы?

— Тогда без проблем.

— Пойдемте, глянем.

Здоровенный «американец» с кабиной, в которой есть холодильник, спальня, телевизор и прочие навороты, так и стоит, как его поставили в то еще мирное время.

Семен Семеныч хозяйственно осматривает, заводит. Фары действительно не включаются. Зато все остальное в порядке.

Мы в это время парами осматриваем предприятие — стоит еще с десяток фур, но следов смертоубийства не видно — похоже, народ просто разбежался — вот следы поспешного бегства — везде. Мертвяков — тоже нет. Просто пусто.

— Не хочется все же туда идти полной колонной — еще и с грузовиком. Давайте лучше двумя УАЗами. И желательно не к главным воротам.

— Да не вопрос. Единственно там через железную дорогу надо перебираться — на УАЗах — тоже не проблема. Вот этот полупаркетник может и не перелезть.

— Это вы про Жип?

— Про него, горемычного. Когда едем?

— А сейчас и едем — чего ждать.

— Нечего ждать. Но может тут чем-нибудь полезным разжиться можно? Наши пока тут нас будут ждать — глядишь и сделали чего полезного.

— Можно солярку слить из всех фур. Вон там были пустые бочки и канистры — замка я не вижу, так что взять, да наливать…

И отлично.

Пара УАЗов осторожно пробирается по каким-то улочкам. Через рельсы мы перебрались не без трудностей, но достаточно просто.

Семен Семеныч напряженно мурлычет очередную песенку, которую я впервые в жизни слышу. Впрочем, она не более идиотская, чем современная эстрада… Даже пожалуй нравится больше.

Зелененький кузнечик чему-то очень pад,
Сидит себе на веточке, коленками назад.
Hашел себе подpужку, не девка — пpосто клад.
Такая же зеленая, коленками назад.
Ходил по pестоpанам с ней, пил водку, лимонад
И вpемя пpоводил он с ней коленками назад.
Потом сыгpали свадебку четыpе дня подpяд,
Под «Гоpько!» целовались коленками назад.
А после этой свадебки, соседи говоpят,
Все гости pасползались коленками назад.
Потом на пpофсобpании об этом говоpят:
Моpально pазложился он коленками назад.

128