Ночная смена - Страница 167

167

— Ага, постараюсь…

Пока пациента с его капельницей откатывают из процедурной в палату, хирург размывается и говорит мне:

— Вовремя вписались — и тут мужику повезло. Начиная с третьих суток после ранения или травмы, начинается резкая декомпенсация организма. И лезть становится опасно — половина получается после хирургической обработки с осложнениями и нагноениями.

— И долго такое?

— 12–14 суток. Две недели — потом снова компенсаторные механизмы включаются… А еще у раненых сгорают антиоксиданты — сиречь витамины. Витамин С — аж на 86 %, Е — 45 %, В — 66 %, А — 30 %. Вот и лечи их после этого. И углеводы у раненых сгорают в момент… Ладно, нам уже следующего везут. Продолжаем.

***

Работа заканчивается сильно за полночь. Мне предлагают переночевать в больнице, но оказывается, что за нами — мной и братцем — прибыла машина. Раз такое дело — идем смотреть, что там приехало. Оказывается это Семен Семеныч с Николаичем. К Михе отца пустили. Но на ночное дежурство оставили Ларису Ивановну, а папу вежливо попросили долой. Тут как раз прибыл Николаич — нашу команду разместили в домике неподалеку — без особого шика, но кровати, матрасы и белье есть, есть санузел с душем и окна зарешечены, а кроме того — тепло еще впридачу. Соседями у нас семьи мореманов — пока эвакуировали в чистый район из пока проблемного, но наш отсек имеет отдельный выход и в целом — о лучшем и мечтать не приходится. Сейчас еще должны подойти — или подъехать Вовка с Серегой — они, получив в распоряжение трех срочников-салобонов, припахали мальчишек на мытье новоприобретенного БТР.

Семен Семеныч чем-то обеспокоен, думаю, что визит к сыну и соседу сказался. Задумавшись, Семен Семеныч начинает напевать одну из своих бесчисленных нескончаемых песен:

С деpевьев листья опадали, елки — палки, кипарисы
Пpишла осенняя поpа — после лета
Ребят всех в аpмию забpали, — хулиганов
Hастала очеpедь моя. — Главаря.
И вот пpиходит мне повестка — на бумаге — семь на восемь, восемь на семь
Явиться в pайвоенкомат — утром рано.
Маманя в обмоpок упала, — с печки на пол
Сестpа сметану пpолила. — Вот корова!
Влезай маманя взад на печку — живо-живо
Сестpа сметану подлижи — язычищем
Поставить надо богу свечку — огроменну
И самогону наваpить — Две цистерны!
Я сел в вагон, тpи pаза плюнул — пpямо на пол.
Гудок уныло пpогудел, — трутутуууу
А я молоденький паpнишка — неженатый совершенно
Hа фpонт геpманский полетел. — Вот везуха!
Сижу в окопе неглубоком — пули свищут мимо уха.
Подходит pотный командиp. - ну зверюга!
А ну-ка, бpатцы-новобpанцы — матеpь вашу!
Давай в атаку побежим! — Через поле!
Hад нами небо голубое — с облаками.
Под нами чеpная земля — небо в лужах
Летят кусочки командиpа, — ёксель-моксель
Их не пымать уж никогда. — Не пытайся!
Летят по небу самолеты — бомбовозы
Хотят засыпать нас землею, — жидким илом всякой дрянью
А я молоденький мальчишка — лет семнадцать, двадцать, тридцать, сорок восемь,
Лежу на пузе и стреляю из винтовки — трехлинейки шибко метко — точно в небо!
Бегит по полю санитарка, — звать Тамаpка иль Маринка или Фекла
хотит меня перевязать — сикось — накось
мне ногу напрочь оторвало железякой — или бонбой
в обрат ее не примотать. — Взял в охапку!
Меня в больнице год лечили — умоpили
Хотели мне пpишить ногу — чтоб как было.
Hогу они мне не пpишили — тpоглодиты, охламоны.
Тепеpь служить я не могу — Дайте выпить!

— Забавно, а у нас ее по-другому пели — неожиданно оживляется молчавший до этого Николаич.

— Как — по другому?

Николаич смущается, но все-же нетвердо и неожиданным тенорком напевает:

Ко мне подходит санитаpка (звать Тамаpка)
Давай я ногу пеpвяжу.
И в санитаpную машину (студебекеp)
С собою pядом положу.
Бежала по полю Аксинья (моpда синя)
В больших киpзовых сапогах.
За нею гнался Афанасий (восемь на семь)
С большим теpмометpом в pуках.
Меня в больнице год лечили — умоpили
Хотели мне пpишить ногу.
Hогу они мне не пpишили — тpагладиты,
Тепеpь служить я не могу.

— Ну и так можно — соглашается Семен Семеныч.

Зданьице, где нас расположили на ночлег, стоит слегка на отшибе, но вход освещен ярко. Выгружаемся и заходим внутрь, не забывая посматривать по сторонам.

Уюта, разумеется, ноль, видно, что готовили для нас место наспех и формально. Придраться не к чему особенно, но явно — холодные сапожники делали — по списку причем: кроватей стоко-то, матрасов — соответственно, белья до кучи — вали кулем, потом разберем!

Говорю об этом братцу. Тот таращит непонимающе глаза и вопрошает с недоумением:

— Кисейных занавесочек не хватает?

— Уюта, чудовище!

— А ну да, Станислав Катчинский, как же! Поспал бы ты в морге на люменевой каталке- не выдрючивался бы, как девственная девственница.

— Какой Катчинский? — осведомляется оказавшийся рядом Семен Семеныч.

— Персонаж Ремарка — «На Западном фронте без перемен». Я эту книжку перед армией как раз прочитал и мне этот солдат понравился — вот я его за образец и взял.

Пыхтя, начинаем расставлять удобнее наставленную абы как мебель.

— А чем он так хорош-то оказался?

— Он умел в любых самых гадких условиях приготовить — и найти — жратву и устроить удобный ночлег. За что его товарищи и ценили.

— Немудрено. Хотя вот сейчас токо бы прилечь. После морга-то тут куда как здорово, это вашим братом верно сказано было.

167