Ночная смена - Страница 88

— А, эсэсовский способ!

И они довольно шустро скидают с себя свою казенную амуницию.

Только я прикидываю, как обмотать конечности пострадавшим теми же шинелями, как прибегает тот — лопоухий. Он тащит три почему-то валенка, здоровенный чайник и кучу тряпок — потом оказывается, что это какие-то драные простыни.

Теперь надо временно законсервировать холодную кровь в коже и клетчатке конечностей и отогревать голову и туловище — старый закон — греть с центра.

Один из раздетых курсантов пристраивается за Ритой, обхватывает ее лапами, греет ее спину своим пузом и грудью, а бока — согнутыми в коленях ногами. Второй забирает мальчишку и тоже греет его тельце собой. Я, обмотав ногу Риты простыней, запихиваю ее в валенок, благо он сорок последнего размера, а Надежда делает то же с ногами мальчика — они свободно уходят обе в одну обувку.

— Рукавицы, перчатки принесли?

— Женька побежал, сейчас принесет!

Так, ноги в валенках, хорошо, теперь обмотать простынкой руки — и можно поить. Чайник оказывается горячим. Сильно горячим. А тогда мы вот так!

Обматываю чайник оставшейся не при делах простыней — так, чтоб не жегся — и проверив его рукой — не жжется, гож в дело прикладываю это все к затылку и шее Риты.

Волосы у нее короткие, под мальчика, так что греть должно хорошо.

— А я слышал, что растирать надо все тело! — говорит лопоухий.

— Не при второй степени. Вот если бы у них была бы гусиная кожа, стучали бы зубы и они были бы эйфоричны, или, во всяком случае, на вопросы бы отвечали — тогда да, растер — или в теплую ванну — и вскоре все в порядке. А у этих как я вижу — вторая степень. Самая охлажденная кровь у них как раз в коже. Начнем растирать — погоним эту холодную кровь в мозг и к внутренним органам — получим двойной убыток: охладим мозг и органы еще сильнее, а кожу разогреем.

— А чем плохо кожу-то разогреть?

— Лень, подмени меня. Я сам замерз — такая Снегурочка, понимаешь. Как Снежную бабу обнимаю — это тот, который Риту собой греет, шутит. Но и впрямь видно, что замерз.

Меняются. Я все еще грею Рите затылок и шею чайником, проверяя не жгется ли он. Надежда гладит ладошками мальчишку по голове.

— Кожу плохо разогревать потому, что сейчас охлажденные ткани — та же кожа, словно бы спят и потребляют кислорода самую малость, не так, как в норме. Кровообращение холодом тоже угнетено, потому поступает кислорода мало. А его и нужно мало — в итоге ткани живы.

Разогреем верхние слои кожи растиранием — ткани потребуют нормального количества кислорода, а нижележащие слои-то еще холодные, кровообращение-то никакое — в итоге у разогретых сверху тканей начинается кислородное голодание и в итоге начнут гибнуть… Нам это надо?

Все это время периодически проверяю пульс. Пока ничего нового. Ну, чуток разве почаще. Вижу, что Надежда делает то же. Молодец!

Парни меняются еще раз.

Пробую чайник — вроде бы уже можно поить. Проверяю сам, что в чайнике. Там сладкий чай. Даже не так — там СЛАДКИЙ чай. ОЧЕНЬ СЛАДКИЙ!

— Рита!!! Рита!!! Ну-ка, давай чайку попьешь!

Пристраиваю носик ей в рот, осторожно наклоняю. Сначала пациентка не пьет и немного сладкого чая выливается изо рта. Говорю громко, добиваюсь хоть какого-то внимания — и маленькая победа — начинает глотать и довольно долго пьет. Пульс уже под 60. Даже, пожалуй, 62 в минуту.

— Мите чаю дайте…

О, заговорила, отлично!

— Сына Митей зовут? Он — Митя?

— Митя… Дайте ему…

Да с нашим удовольствием! Передаю чайник Наде. Управляется ловко. Пожалуй, половчее меня. Опыт явно немалый.

Так, ребята, теперь после того, как она попила — можно вам и лечь. И грейте ее вдвоем.

Ноги — руки не надо, а вот затылок — голову — шею — обязательно.

Ребята пристраиваются поудобнее, а я накидываю на них шинели.

С мальчонкой поступают так же. То, что он просит еще попить — и жадно присасывается к чайнику, меня радует.

— Эсэсовцы все ж умные были. Сволочи, но способ открыли хороший — это тот, которого вроде Лёней зовут.

— Ага. Судя по мемуарам немецких солдат и офицеров по Второй Мировой — они у нас много каких открытий сделали — и что здесь есть Зима, и что во время Зимы — холодно и падает снег, и что Зима — это генерал, как и генерал Грязь и что СССР оказывается — большая страна…

— И еще, что когда им бьют морду — то это неправильно и больно.

— Вот-вот. Это эсэсовское открытие можно было бы сделать и не убивая несколько сотен наших военнопленных. Спросили бы любого северянина — хоть якута, хоть чукчу, хоть архангельского помора. А так — словно в старой театральной шутке, когда нахальный певец выходит на сцену и заявляет: «Шаль». Романс Глинки. Исполняется впервые. Ему из зала — Да что за чушь, этот романс уже сто лет как исполняют! На это певец высокомерно заявляет: МНОЙ исполняется ВПЕРВЫЕ!

Вот и они открыли то, что известно северянам минимум пару тысячелетий и тайной не является.

— Она, кажется, заснула!

Ну-ка. Если заснула — это хорошо. А вот если помирает — это хуже. Такой удар по организму тем и плох, что начинает рваться там, где тонко. Черт ее знает — что у нее не в порядке.

Но вроде бы она действительно уснула, да еще во сне теснее прижалась всем телом к тому парню, которого зовут Лёней. И не только прижалась, а закинула на него согнутую в колене ногу и обняла рукой. Почему-то многие женщины любят так спать…

— Лёнька, после того, что у вас с ней было — ты как будущий офицер просто обязан на ней жениться.

— Это ты от зависти! Сам-то на себя посмотри.