Ночная смена - Страница 307

307

— Спасибо!

— Тю, та нима за що!

Залезаю глянуть. Медикаментов поубавилось, да и в коробочке с ампулами — четырех не хватает. Вопросительно гляжу на коренастого. Тот уже без шуточек отвечает по-русски, но с очень внятным южным акцентом.

— Эта хнида сумку вывернула на землю, перед тем, как вмазаться — кохда собирали, что особо попачкалось класть в суму обратно не стали. Себе тож немнохо взяли, ну так — из пачканнохо же. И по ампуле тоже. Но мы ж — не бесплатно — коренастый уже без всякого юмора кивает в сторону напарника, поджидающего, когда убитый обратится и начнет вставать.

— И зачем вам ампулы?

— Спокойнее, кохда есть. Хоть и по одной на нос.

— Воевали?

— Было дело.

— Чечня? — неожиданно спрашивает тот сапер, который седоватый.

— Ни. Я за мусульман воевать не буду — серьезно говорит коренастый.

Бахает выстрел. Что характерно — никто и не почесался — ни на очередь, ни сейчас.

Второй патрульный подходит к нам, с ходу просекает обстановку и начинает тянуть напарника в сторону, приговаривая, что пора вернуться к кухне, которую они ради ликаря покинули.

— Что скажешь, Крокодил? — спрашивает напарник седоватого.

— По мне так и их грохнуть надо б. Или проверить.

— Думаешь из УНСО мальчики?

— Не удивлюсь. Но хоть с принципами…

— А кроме Чечни украинцы где еще воевали?

— Везде. И в Карабахе и в Абхазии. Причем с обеих сторон… Ладно, живы будем — приглядим. Вы к слову — того мордатого не обыскали?

— Которого?

— Да вон — у стеночки лежит. Безрукий.

— Нет. А надо?

Сапер по кличке Крокодил пренебрежительно фыркает носом, и идет, не торопясь к мертвецам у стенки.

— А что его Крокодилом зовут? Может, по именам познакомимся?

— Пока не стоит. Меня зовите Правилом.

— ПрАвило или ПравИло?

— Оба допустимы. Вот схему минирования мы так и не нашли, что печально. То, что мальчик показал — сняли, но не факт, что это все. Как бы с утра не потащили ущербных.

Крокодил тем временем подходит с жменей всякого барахла из карманов покойного охранника. Саша брезгливо морщит нос. Саперы уходят в палатку, но очень скоро выкатываются оба оттуда — причем, не долго думая, угоняют БТР.

Тот, который Руль — успевает махнуть с брони — дескать, обходитесь пока без нас.

Наверное, нашли, что искали.

— Счастливые люди — меланхолически замечает братец.

— Так мы тож счастливые — возражаю я.

— С одной стороны — несомненно — так же меланхолически соглашается младшенький.

— А с другой?

— С другой… нет. Конечно, нам остолбененно повезло, что в самом начале остались живы. Упредить успели, кого могли, тебе люди хорошие сразу попались, мне тоже — если б не Миха — я б может, и умом тронулся. А у Михи психика — железобетон марки 600. Родители наши — в глухомани, надеюсь живы. Так вот глянешь на то, что в этом лагере творилось — особенно это понимаешь.

— Так в чем дело?

— В этом. Во всем этом. Какой везухой это назвать можно? Корапь-то потонул, а то, что нам повезло в шлюпке оказаться… Еще неизвестно, как оно окажется — братец и впрямь выглядит понурым.

— Да брось. Сказку Гайдара читал? Про горячий камень?

— А что, Гайдар еще и сказки писал? — удивляется Саша.

— Не, речь про его дедушку. Так вот у него есть сказочка — типо вот лежит валун — на ощупь горячий — и мальчику становится известно, что если его раздолбать — то жизнь снова проживешь. Ну, мальчик идет к герою-революционеру — типо дедушко — вот иди разломай камень, а то ты вот и без руки, и без ноги, и без глаза, и без зубов — а так жизнь проживешь занова.

— И что революционер?

— Не, говорит, на фиг мне это — чтоб опять и ногу оторвало, и руку отрубили, и зубы повышибали…

— Э, как всегда заковыристо… Проще-то что хотел сказать?

— Проще? Ну, вот с дедами нашими ты хотел бы временем проживания поменяться? Чтоб три войны, да коллективизации, да индустриализации? Или с отцом — охота поменяться временем проживания? Чтоб опять же пара войн, да блокада, да голод, да потом работа на износ на благо страны — и в итоге оказывается, что работал на страну, а присвоили себе все это сотня шустрых прохвостов? К фигам. Мне мое время нравится больше. Хотя и такое — оно нам досталось. Вот и нихьт ин ди гроссе фамилие клювен клац-клац.

— Ладно. Залез на своего конька. А я вот хочу рыбу половить, да в баньке попариться.

— Ну. Скоро уже народ просыпаться начнет — взопреем мигом. Токо так пропотеть — в минутку.

— Это да. Часа два — и начнется…

— О, Личный Его Императорского Высочества Принца Фернуапа Тридцать Девятого Четырех Золотых Знамен и Золоченого Бунчука с Хвостом и Брякалкой Именной Бронеход «Гордый Варан» — говорит Саша при виде нашего бэтра, волочащего за собой другую железяку.

Совершенно неожиданно первым с командирской машины прыгает Демидов — вот уж кого меньше всего ожидал тут видеть.

— Ты-то откуда?

— А я с пополнением!

— Что Дарья тебя отпустила?

— Ну… почти…

— Гляньте, а он с винтовкой!

И действительно на плече у Демидова — малопулька. Вид у него забавный — с одной стороны вроде как побаивается. А с другой — как бы и самолюбованием занимается. Гордится мальчишка собой, явно.

— Вот сейчас Андрюха вставит тебе фитиля.

— Не. Он одобрил. Только звание такое присвоил, что не пойму.

— Это какое?

— Гаврос. Это что ваще? Че-то на Барбоса типа?

— Гаврос — удивляется Саша. — Греческое что-то?

До моей головы, наконец, доходит.

307